"Пожалуй, проще всего проследить за действием сил социального давления на примере водки.
Водка — это совершенно парадоксальное явление. Судя по тому, как отдельные индивидуумы жаждут отведать этого продукта, и по тому, как он осуждается общественной моралью, можно подумать, будто в противостоянии между личностными и общественными интересами водка выступает на стороне личности против общества. В действительности, дело обстоит как раз наоборот. С точки зрения общественного устройства, водка — это очень эффективное средство для обращения разношерстных индивидуальностей в однородную массу послушного быдла, готового исполнять самую тяжелую, нудную работу, при условии что вечером и в выходные дни ему будет дозволено приложиться к любимому напитку.
Ценность водки заключается в том, что она ядовита, но не сильно, а в меру. Она быстро убивает в человеке «избыточные» способности, а самого человека она убивает только к тому возрасту, когда ему пора было бы выходить на пенсию. Алкоголики подобны муравьям, которые от рождения умеют летать, но, полетав лишь совсем немного, отгрызают сами у себя крылья, для того чтобы весь оставшийся век ползать по земле во благо родного муравейника. Алкоголики — народ покорный, смирный, легко управляемый: они никогда не будут бунтовать, искать справедливости и бороться за передел власти. По этой причине водка является очень важным фактором политической стабильности общества. Недальновидные российские правители два раза пытались ввести «сухой закон», резко ограничивающий доступность водки для населения. Это было в 1914 и в 1985 годах. Всем известно, какие мощные социальные катаклизмы вскоре после этого разразились и к каким печальным последствиям для недальновидных российских правителей это привело.
У работяги-алкоголика, внезапно отлученного от водки, есть два пути, и оба они, хотя и в разной степени, разрушительны для общественных устоев. В лучшем случае, алкоголик переключается на употребление других (как правило, более токсичных) ядов, вроде отравы для крыс. И поскольку он не привык соблюдать меру в дозировке, он вскоре умирает мучительной смертью. В худшем же случае, он вообще перестает каким бы то ни было способом отравлять свой организм, и у него появляется много времени для наблюдений и размышлений. Рано или поздно ему в голову приходит резонная мысль, что он, в принципе, являет собой такое же «подобие божие», как и те, кто сосредоточил в своих руках всю власть и богатство, и ему захочется справедливости. Смотря по исторической обстановке, он становится либо революционером, либо бандитом, и в обществе начинается гражданская война или перестройка.
Что же побуждает человека пить? Почему же он так рьяно стремится к тому, что выгодно обществу, но вредно ему лично?
Человека, особенно молодого, не так уж трудно одурачить.
В учебниках по социальной психологии можно встретить описание одного простого, но очень любопытного эксперимента. Экспериментатор предъявляет испытуемому небольшой черный шарик и вкрадчиво спрашивает: «Скажите, пожалуйста, на ваш субъективный взгляд, какого цвета этот шарик?» Как ни странно, правильный ответ на этот простенький вопрос следует отнюдь не всегда. Допустим, что испытуемому, прежде чем подойти к экспериментатору, надо отстоять небольшую очередь из десяти-пятнадцати человек. На вид вся эта очередь состоит из точно таких же испытуемых, но на самом деле это всё помощники экспериментатора, состоящие с ним в заговоре. Каждый из них на глазах у единственного истинного испытуемого подходит к экспериментатору и на вопрос о черном шарике уверенно заявляет, что он белый. Оказывается, что при таких условиях эксперимента большинство испытуемых предпочитают не противоречить «коллективу» и, когда очередь доходит до них, тоже называют черное белым.
Этот эксперимент является великолепной иллюстрацией того, как работает социальное давление. Водка исключительно противна на вкус (во всяком случае, для новичка), от нее в буквальном смысле тошнит. Организм совершенно недвусмысленно посылает сознанию предупреждение: «Не пей эту отраву!» Однако, оказавшись в коллективе, многие люди словно перестают верить своим органам чувств и внешне стараются вести себя так, будто водка приносит им огромное удовольствие…
Чтобы как-то нейтрализовать влияние мировой классики, я время от времени поучаю своих детей:
— Вино или водку пьют не потому, что это приятно, а для того, чтобы сделаться дураком. От водки дуреют. Зачем это нужно тому, кто пьет, — я не очень понимаю. Обычно это бывает нужно тому, кто наливает.
Когда мы встречаем пьяного человека на улице (неизменный предмет детского любопытства), я пользуюсь случаем, чтобы сделать следующее замечание:
— Вот смотрите: этого дяденьку одурачили. Ему внушили, что если он будет пить, он будет молодец. Вот он и напился. И превратился в дурака. А уж дурака-то можно облапошить как угодно.
Иногда ситуация дает мне повод для более пространного комментария.
Мы идем по улице. На тротуаре за временным ограждением оглушительно тарахтит компрессор и копошатся рабочие. Один из них взламывает асфальт с помощью отбойного молотка. От невыносимого шума Денис болезненно морщится и затыкает уши. Как только мы возвращаемся в зону слышимости человеческого голоса, я говорю:
— Вот видишь, нам с тобой мимо пройти — уже неприятно. А каково тем людям, которые там работают! И так по многу часов изо дня в день! Ни один нормальный человек не станет работать с отбойным молотком. Для того чтобы заманить сюда людей, их вначале делают алкоголиками. Им говорят: настоящие мужики должны пить! Если вы не пьете, значит, вы бабы и все вас будут презирать. Они этому верят и начинают пить. И пьют, и пьют, и пьют — до тех пор, пока не становятся полными идиотами, не способными ни на что, кроме такой работы. Но мы должны быть благодарны этим людям. Если бы не они, то некому было бы прокладывать под землей трубы, и мы все остались бы без воды и канализации".
http://nekin.info/a31.htm http://nekin.info/a33.htm
